Игорь Селецкий: «Надо было больше брать ответственности»

StockWorld, 22 червня 2016 року

https://www.stockworld.com.ua/ru/news/ighor-sielietskii-nado-bylo-bol-shie-brat-otvietstviennosti

Экс-Глава ПФТС и нынешний чиновник – о работе с российскими акционерами, грядущем биржевого сегмента и многом другом.

... Существует такое выражение: бывших фондовиков не бывает. И сейчас, отметив очередную годовщину функционирования рынка, мы внедряем новую рубрику – интервью с теми, кто физически уже не работает на рынке, но мысленно с ним. Первым нашим героем стал Игорь Селецкий. Это лишь некоторые его регалии – бывший Генеральный директор компании «Тройка Диалог Украина», Генеральный директор «Национальной инвестиционной группы», Председатель правления биржи ПФТС, заместитель Главы ее Наблюдательного Совета. В общей сложности Игорь проработал на фондовом рынке более 20 лет. Сейчас он – руководитель Службы Вице-премьер министра по вопросам европейской и евроатлантической интеграции. Как говорится, со стороны виднее. Поэтому мы и беседуем о прошлом, настоящем и будущем фондового рынка.

StockWorld.com.ua:  Почему Вы ушли с фондового рынка?

Игорь Селецкий: Тут сошлось несколько факторов. Во-первых, на рынке просто нечего делать. Нет ни сложных проблем, которые надо решать, ни точек роста, над которыми надо работать. Вся деятельность – включили биржу утром, выключили вечером, разослали отчеты. Мне это не интересно. Вообще, думаю, что если бы правления и набсоветы трех ведущих бирж внезапно куда-то испарились, то никто бы и не заметил. Включать и выключать чудесно может и средний персонал.

Во-вторых, вы же помните, что я уже уходил из ПФТС. Хотя и тогда в ПФТС у меня все было просто отлично. Я был де-факто вторым человеком в организации. Просто мне периодически нужен challenge, вызов, изменения. Иначе мне просто скучно.

И, в-третьих, появилась возможность безумно интересной и перспективной работы, на которой можно сделать что-то реальное и значимое. А это важно для меня.

SW: А Вы сначала решили уйти с рынка, а потом нашли новую реализацию, или все же такое предложение сначала поступило?

ИС: Я давно принял решение, что надо уходить, по крайней мере, из биржи. Повторюсь. Я считаю, что человеку надо обязательно периодически выходить из зоны комфорта. Иначе он деградирует. Это не обязательно смена работы. Это может быть любовь, ребенок, хобби. На самом деле, всем известный конфликт 2012 года между ММВБ и украинскими миноритариями – это тоже был выход из зоны комфорта. Я просто ждал, когда разрешится ситуация с лицензией и закрытием сделки по продаже пакета МБ, и после этого собирался уходить даже «в никуда». Лицензия для меня был принципиальный вопрос.

SW: Но ситуация разрешилась в феврале, а ушли Вы только в мае...

ИС: Мне казалось правильным, если я поучаствую в реорганизации работы биржи. Все-таки поменялся акционер, и надо было помочь.

SW: То есть это никак не связано в новыми акционерами? На рынке есть мнение, что Вы не сумели договориться с новыми собственниками... И, кстати, кто они – новые акционеры?

ИС: Это никак не связано с новыми акционерами. Я и так собирался уходить. А кто они, я знаю ровно столько же, сколько и все остальные. Могу лишь строить догадки.

SW: Вернемся к вопросу лицензии. Вы сказали, что для Вас это было принципиально. Можете рассказать, что и как происходило?

ИС: Все очень просто. Мне не нравится, когда в одних и тех же условиях у одних забирают лицензию, а у других нет. Потом Комиссия ситуацию исправила, но осадок остался. Кроме того, сделка по продаже пакета МБ казалась реальной. И надо было не только возвратить лицензию с помощью Государственой регуляторной службы, но и технически закрыть сделку, что тоже было не просто.

SW: В Украине существует девять (!) фондовых бирж. В чем их ценность? Учитывая нынешнее состояние фондового рынка, на чем они зарабатывают сейчас?

ИС: Эта бомба была изначально заложена процессом приватизации, когда для заработка и для продажи «кому нужно» наплодили множество фондовых бирж. Сейчас, естественно, непонятно, на чем им зарабатывать. Хотя сейчас вообще не понятно, на чем зарабатывать на рынке, кроме M&A. Есть мизерные объемы торгов акциями и опционами на УБ, за которые можно брать комиссию. Есть большие объемы ОВГЗ. Но это все репортинговые сделки, когда договариваются по телефону, а отчитываются на бирже. Просто биржевые расчеты и документооборот удобнее, чем внебиржевые. Такой себе execution, который ПФТС придумала в 2009 году, а потом у нас его все «слямзили». На репортинг вы комиссию не «навесите», ибо все сбегут в другое место. А реальной торговли ОВГЗ на биржах не существует – могу утверждать c высоты своего опыта. Это только единичные сделки по маркет-мейкерским котировкам Райффайзенбанк Аваль на ПФТС. Может, одна в месяц будет, а, может, и нет.

SW: Вы 20 лет на рынке, шесть лет занимали руководящие должности в ПФТС, очевидно, имели видение развития не только биржи, но и рынка капитала в целом. Год назад в статье «Зеркалу недели» Вы предлагали свое видение. Прислушались ли к Вам, и что можете сказать о стратегии нынешнего рынка акций?

ИС: Проблема рынка акций Украины в том, что у нас изначально строилась и пока действует чисто спекулятивная модель. Спекулянт – это важно и классно. Он дает ликвидность. Но пока рынок не выполняет свою главную функцию – привлечения капитала в реальный сектор экономики, он просто никому не нужен. Это, кстати, не только наша проблема. По моему мнению, кризис 2008 года вызван этими же причинами. Финансовый мир США заигрался в инструменты для самого себя любимого. Но, несмотря на это, свою главную функцию он все же выполняет.

SW: И как сделать, чтобы он выполнял эту функцию?

ИС: Сделать бизнес-модель фондового рынка. Благо, в Комиссии теперь все из бизнеса.

Все очень просто. В Украине «под подушками» у населения лежит 50 – 70 млрд долл. Их надо достать и направить в реальный сектор экономики. В какой инструмент вложит воспитательница из детского сада, у которой все ее сбережения на черный день – 1000 долларов? Могут быть это акции? Нет. Такой категории населения надо вообще запретить покупать акции. Могут это быть валютные облигации государства и облигации международных финансовых организаций? Могут.

Что надо сделать, чтобы она их вложила? Наверное, донести информацию, что это очень надежно. И, наверное, даже не в интернете, а в Ощадбанке, где ее мама получает пенсию. Это я к чему. Финансовая грамотность населения – это очень важно. Но просвещать надо не о том, как спекулировать на рынке акций. Просвещать надо так, чтобы достать «из-под подушек» эти деньги и отправить их в экономику страны.

Дальше. Пойдет ли воспитательница к хранителю открывать счет и будет ли платить за ведение счета? Мой ответ – нет. И не имеет значения, что это не прогрессивно. Нам надо достать деньги «из-под подушки». И если для этого нужна бумажка с отрывным купоном, где написана ее фамилия, значит, должна быть бумажка. Или Ощадбанк должен делать все бесплатно.

МФО до сих пор не выпустили ни одной облигации? Почему? Что надо сделать, чтобы выпустили? Я предполагаю одну из причин. Это уже из полученных знаний на новой работе. У нас не выбраны ярды уже одобренных кредитов. МФО просто не нужны эти деньги. ОК. Тогда предлагаем: дорогие МФО, а давайте мы деньгами воспитательниц заменим ваши кредитные деньги. И тогда наша страна будет должна своим же людям. Я не говорю, что это возможно. Это я просто сейчас беру и придумываю идеи.

Точно так же препарируем нерезидентов. А их несколько категорий. Что нужно каждой категории, чтобы они сюда зашли? Не можем это реализовать, ибо война, суды, валютное регулирование? Значит, не занимаемся. Значит, в бизнес-модели сегодняшнего дня этого нет.

Вот когда ты так все препарируешь, тогда понятно, что надо делать

SW: То есть, если мы не видим ни одного украинского эмитента, который хотел бы провести IPO акций, и в которого хотел бы вложить деньги внутренний инвестор, то…

ИС:  Абсолютно правильно. Мы этим не занимаемся. В сегодняшней повестке дня этого нет. Все. Точка. И не надо мне рассказывать о перспективе и об условиях, которые надо создать, чтобы она появилась. Десятки лет создаем. И мы в худшем положении, чем в начале пути. Не верите тому, что я писал в «Зеркале недели», почитайте западных экспертов. Мир больше не живет в длинных стратегиях. Мир супердинамичен. Поэтому надо жить «здесь и сейчас». Длинными могут быть миссии, ценности, видение и т.д.

SW: А как же тогда рынок акций?

ИС:  А я вообще не уверен, что рынок акций в этой стране будет. Есть большие страны, где рынка акций нет. И, кроме того, я утверждаю, что рынок акций у нас закончился в 2008 году.

Все трепыхания 2009-2012 годов связаны не с объективными причинами, а с конкуренцией УБ и ПФТС, закачкой маркет-мейкерских денег, завышенными ожиданиями от интернет-трейдинга и т.д.

Я четко помню, как на конференции Адама Смита в Лондоне я пытался объяснить, почему весь мир идет вниз, а Украина – вверх. Производство и ВВП у нас тогда не росло, а просто уменшилась динамика падения. В мире тоже все было плохо. Половина Европы в преддефолтном состоянии. А тут такой себе восточноеворопейский тигр объявился. Внезапно блин. Тигр.

Потом, естественно, этот пузырь сдулся. И я не вижу сегодня, как рынок акций снова заработает. А если кому-то нравится дальше жить в своем иллюзорном мирке, то пусть живет. Но при чем тут страна? Кому стало хорошо от того, что титаническими усилиями запустили двойной листинг? Трем брокерам и их 100 клиентам? Прикольно. Давайте дальше в это играть.

SW: Что же делать дальше биржевому рынку? Объемы торгов и заработки падают, депозиты, на проценты которых могут существовать биржи, тают. Из УБ вообще вышли акционеры, которые, по непроверенной информации, ее дотировали ежемесячно. Наверное, на сегодня у нас все-таки переизбыток бирж.

ИС: Почему не проверенной? Я знаю точно, что серьезно дотировали. Ежемесячно.

А отвечая на Ваш вопрос... Если бизнес-модель государства (подчеркиваю, если!) предполагает наличие развитого внутреннего биржевого рынка, то: (1) государство должно войти в капитал одной из бирж не менее, чем на 25 %, или создать новую; (2) сказать, что эта биржа единственная в стране, и (3) запустить по полной программе административный ресурс для концентрации на ней торгов.

Или. Запретить внебиржевой рынок и поднять требования к биржам. Пусть конкурируют и объединяются.

Или. Ввести стимулирующее налогообложение для сделок, заключенных на бирже. Стоп. Нет. Это я уже в сферу не научной фантастики пошел.

Или. Отдать биржам клиринг и денежные расчеты. Если они будут делать это эффективнее, чем действующие институции, то, может быть, люди к ним и потянутся. Хотя, когда говорят, что РЦ не настоящий центральный контрагент, поскольку работает только со стопроцентным преддепом на Т+0, это свидетельствует о полном не понимании проблемы. РЦ тут совершенно ни при чем. Чтобы РЦ мог работать в режиме Т+n, у него должен быть кредитор последней инстанции или гарантийный фонд (готовы скидываться деньгами?), или громадная капитализация. Я уже не говорю о специальных пруднормативах. Ибо риск, который может позволить себе маленькая биржа с мизерными объемами, не может позволить центральный контрагент всей страны.

В общем, других методов я не вижу.

SW: Все ожидают закон о деривативах, даст ли он какой-то новый толчок рынку производных?

ИС: А что он изменит? Улучшит законодательную базу? Но основная то проблема не в этом. Основная проблема, что у нас нет спота базового актива. Причем никакого – ни ценнобумажного, ни валютного, ни зернового. Пока этого нет, ничего и не будет.

SW: Многие критикуют Комиссию за так называемую зачистку рынка. А Ваше мнение?

ИС: Чистить рынок надо. Можно спорить о методах, но надо. Проблема действий Комиссии в том, что, кроме зачистки, надо давать еще рынку надежду.

SW: А что это может быть?

ИС: Первое. Понятная бизнес-модель. Тогда участники рынка будут искать, где их место в этой модели. Второе – мне очень нравится идея создания в Украине регионального финансового центра. Оно вроде бы смешно – где Украина, и где финансовый центр. Но давайте разберемся в сути проекта.

А суть в следующем. В стране определяется финансовая территория, на которой действует английское право с Высоким судом в Лондоне как высшей инстанцией, работает супер-либеральное валютное регулирование, есть очень конкурентное по сравнению с другими странами налогообложение и т.д. НО!!! Это распространяется только на эмитентов, которые провели IPO в этом финансовом центре, и только для операций, которые осуществляются в этом финансовом центре. Это значит, что его невозможно будет использовать для оптимизации и вывода капитала уже работающими компаниями. Это значит, что поступления в бюджет не уменьшатся, а увеличатся за счет создания новых компаний и проведения транзакций. А это значит, что эту идею можно продать государству. И на такой островок свободы могут прийти и западные деньги, и деньги постсоветского пространства, и не только наши эмитенты. А это и есть надежда.

Я эту идею предлагал всем и много раз, но пока меня не услышали.

SW: Начиная с 2010 года Вы были членом правления, потом председателем правления ПФТС. Были ли решения, которые бы Вы сейчас поменяли или приняли по-другому?

ИС: Надо было больше брать ответственности. Нашей проблемой в 2010-11 годах было то, что мы каждый шаг согласовывали с тогдашним Главой Наблюдательного Совета ПФТС.

У ММВБ и РТС и так были очень разные подходы к развитию бизнеса. Если РТС была очень агрессивная («Доходы потом. Сейчас главное динамика, темп, объемы, доля на рынке. Деньги существуют для того, чтобы их тратить. На Украину и Казахстан работал целый департамент из 20 человек. Они были разработчиками продуктов, а УБ просто имплементаторами»), то в ММВБ это был такой себе вялотекущий процесс. Все очень медленно. Какой там департамент... Я не мог собрать ведущих специалистов ММВБ на один день, чтобы обсудить стратегию. Какой там темп... Решение по созданию БЦК (центральный контрагент ПФТС) утверждалось три месяца. Какое там тратить деньги... Маркет-мейкерская программа должна была давать прибыль уже через три месяца. Прибыль! Через три месяца! А рядом конкурент, который вваливает миллионы, не глядя, и не гривен.

Так это все еще усугублялось тогдашним Главой Наблюдательного Совета ПФТС, концепцией которого было: главное – ничего не потратить и не трогать Москву. А как их не трогать, если у нас софт ММВБ-шный, и все доработки делаются в Москве. Нам на 2011 год утвердили шесть проектов. Из них четыре – это support, типа оптимизация бэк-офиса, запуск электронного документооборота и т.д. И только два. На секундочку, два (!) – бизнес! Та самая маркет-мейкерская программа, которая должна была давать прибыль уже через три месяца и обеспечивать развитие рынка ОВГЗ, которая не требовала затрат и человеческих ресурсов в Москве. Я попробовал заикнуться про деривативы. Да вы что! Какие там деривативы! Это ж на вас тогда должен работать не один IT-шник 30 % своего времени, а целых два.

А когда ММВБ и РТС начали процесс объединения, то нам сказали – сидим и ничего не делаем. Будем объединяться с УБ. А РТС вела себя в Украине так, как будто никакого объединения в Москве нет.

Так вот я считаю, что надо было больше брать на себя ответственности и там, где можно было принимать решения самостоятельно, их надо было принимать. В конце концов, за результат отвечает менеджмент. Мы сделали медвежью услугу и бирже, и самим себе. Весь рынок считал, что УБ выигрывает потому, что ее менеджмент сильнее. Но, извините, и я отвечаю за свои слова, в 2010 году у нас была сильнейшая биржевая команда в стране.

И в результате такой нашей политики в 2012 этот же Глава Наблюдательного Совета решил нас уволить потому, что у УБ успешная команда, а наша – якобы нет....

SW: Не так давно мы отметили очередную годовщину фондового рынка. Что пожелаете ему?

ИС: Чтобы он был.