Длинные ресурсы банков: видимость и реальность

Екатерина Трофимова, РБК-daily, 16.03.2012

http://www.rbcdaily.ru/2012/03/16/finance/562949983259558

Возможность эффективно управлять разрывами между активами и пассивами по срокам, процентным ставкам, валютам — одна из основ деятельности банков. Для этого банкам жизненно важна не только предсказуемая, но желательно и устойчивая ресурсная база. При отсутствии таковой российские финансисты давно и упорно говорят о необходимости наращивания долгосрочных ресурсов, ссылаясь на якобы их доминирование в ресурсной базе иностранных банков. Однако, согласно статистике, доля долгосрочных пассивов банков из развитых стран зачастую даже ниже, чем у их коллег из России и большинства других развивающихся стран. Международное сравнение показывает, что более долгосрочная ресурсная база банков является следствием сложностей на рынке. По мере стабилизации ситуации на российском и международном рынках доля долгосрочных ресурсов банков и актуальность этой проблемы будут снижаться.

Согласно данным на конец 2011 года, доля пассивов российских банков с контрактными сроками погашения менее трех месяцев составляла примерно 35%, а со сроками более одного года — более 40%. Стоит, однако, признать, что реальная срочность пассивов российских банков зачастую значительно короче, чем показывает официальная статистика. Для сравнения: те же показатели по еврозоне составляли 55% и менее 35% соответственно. Например, на консолидированной основе по международным стандартам доля пассивов с контрактными сроками погашения менее трех месяцев достигала 84% для Deutsche Bank, 83% — для BNP Paribas, 72% — для Societe Generale Group, 62% — для UniCredit Group, 61% — для Intesa Sanpaolo Bank, по сравнению со средним уровнем 45% для крупных российских банков на конец 2010 года (последние доступные данные). У инвестиционных банков, учитывая специфику их деятельности, пассивы с контрактными сроками погашения менее трех месяцев занимают от 70 до 85% от общего объема.

По сути своей, если говорить упрощенно, традиционный банковский бизнес основан на трансформации более коротких и, следовательно, предположительно, более дешевых ресурсов в более длинные и более доходные вложения. Подобная бизнес-модель обеспечивает банку не только традиционный процентный доход, но и в случае нестабильности представляет собой значительные риски. Тем самым большинство банков на развивающихся низколиквидных рынках вынуждены поддерживать высокую долю долгосрочных пассивов. Банки же из развитых стран, работающие в условиях более низких процентных ставок и спредов и на более ликвидных рынках с лучшими возможностями по рефинансированию, охотнее фондируются краткосрочными пассивами.

При ухудшении рыночной ситуации в развитых странах потребность в долгосрочных ресурсах также возрастает, а их источники ограничены. Именно поэтому инвесторами так позитивно было воспринято решение Европейского центрального банка о предоставлении трехлетних кредитов коммерческим банкам. Однако такая политика ведет к росту зависимости коммерческих банков от государственного рефинансирования. Уже сейчас государственные средства составляют почти 50% пассивов банков в Греции, более 15% — в Ирландии, почти 8% — в Португалии, 5% — в Италии, 4,5% — в Испании и 1,5% — во Франции, и вполне возможно, что эти уровни могут быть превышены уже в ближайшие 12 месяцев.

Так где же эти длинные иностранные деньги, о которых так часто и много говорится, если не в западных банках? Конечно, от страны к стране ситуация отличается, но в негосударственном финансовом секторе многих развитых стран долгосрочные ресурсы составляют основную долю в пассивах пенсионных фондов, страховых компаний и различных инвестиционных фондов, которые лишь в некоторой степени размещают эти ресурсы в банках, а в основном являются крупнейшими инвесторами на фондовом и долговом рынках. На пенсионные и страховые компании приходится более 70% инвестиций на крупнейших биржах, таких как NYSE и LSE, но значительно менее 10% в России. Например, активы пенсионных и страховых компаний США составляли 18 и 33% ВВП страны соответственно на конец 2011 года по сравнению с 2,2 и 2,2% в России.

Именно рост доходов и абсолютного объема внутренних частных накоплений посредством развития системы пенсионных фондов и страховых компаний должен обеспечить формирование столь желаемого долгосрочного ресурса на российском рынке. Но на это потребуется немало времени и институциональных и структурных изменений и, в частности, рост доверия к финансовой системе в целом. Так, при более высокой норме сбережения в России по сравнению с большинством развитых стран население в абсолютных размерах меньше зарабатывает, а следовательно, меньше откладывает, да и значительная доля сбережений не попадает в финансовые институты. Доля сбережений населения в доходах в России составляла за первые девять месяцев 2011 года более 9% (почти удвоившись по сравнению с 2008 годом), а по итогам всего 2011 года 4,6% — в США, 11,3% — в Германии, 7,7% — в Австрии, 7,3% — в Японии, 3,9% — в Италии. Возраст нашей финансовой системы невелик, а следовательно, в отличие от развитых рынков несравнимо меньше продолжается аккумуляция финансовых активов.

Получается замкнутый круг: без стабильной экономики нет длинных денег, а без длинных денег нет стабильной экономики. Как и в развитых странах в текущих условиях нестабильности, в России на данном гораздо более затяжном переходном периоде становления неизбежна значительная роль государства в финансировании экономики, что условно является некой формой разделения текущих экстренных расходов с будущими поколениями. Однако именно развитие рынка внутренних негосударственных ресурсов может обеспечить долгосрочное качественное развитие российской экономики.