Из Золушки — в принцессы

РЦБ.РФ, 11, 2011

http://www.rcb.ru/rcb/2011-11/102033/

Первые сто лет после своего рождения фотография боролась за роль «младшей сестры» живописи. За следующие семьдесят лет — добилась статуса особого вида искусства и стала ровней картине. В последние десять — обогнала прочие виды искусства с точки зрения привлекательности в виде арт-актива.

Годом рождения фотографии считается 1839-й, когда художник Луи Дагер, усовершенствовавший изобретение химика Жозефа Ньепса, представил Французской академии наук процесс получения уникального позитивного изображения на медной пластинке, покрытой йодистым серебром. Событие заставило англичанина Уильяма Талбота поторопиться со своим способом, когда с негатива можно было сделать неограниченное число позитивных копий; основой служила бумага. Остальное было делом техники — от изобретения вспышки до технологии Polaroid и широкоформатной лазерной печати.

Фотография оказалась не единственным способом получать изображения, связанным с механическим процессом: для любой гравюры их требуется множество, и достаточно сложных. Однако «история» создания печатной графики освящена веками, а фотография появилась на художественной сцене, подобно нуворишу, поселившемуся в особняке аристократа. Кроме того, к концу XIX в. камера стала доступна всякому, обладающему некоторым запасом мускульной силы, денег и терпения, а в начале XX столетия фотоаппараты Leica уже дарили детям. Возникла устойчивая иллюзия общедоступности этого акта запечатления действительности, которая еще усугубилась с появлением сначала пленочных «мыльниц», а потом цифровой фотографии. Однако далеко не каждый, у кого есть коробка цветных карандашей, становится художником.

Реальность, увиденная через объектив фотоаппарата, продемонстрировала удивительную способность преображаться.

Тем не менее на первом этапе, который можно условно назвать «историческим», фотография поражала современников именно своей способностью фиксировать реальность. Это был период путешествий и этнографических открытий, период познания природы и ее преодоления. «Храм Юпитера в Афинах», снятый в 1842 г. Жозефом Жиро де Пранже (922 тыс. долл.), «Корабли, покидающие Гавр» Гюстава ле Грея, 1856–1857 гг. (1,2 млн долл.), — примеры первых опытов в фотографии, особо ценные в том случае, если продается один из немногих сохранившихся отпечатков, лучше крупноформатных, сделанных сразу после съемки или по крайней мере при жизни фотографа. Самые дорогие отпечатки этих французских мастеров находятся в коллекции шейха Катара Сауда аль-Тани, например «Большая волна» Гюстава ле Грея, первый в мире фотомонтаж, созданный с двух негативов: одного — для воды, другого — для неба (из-за большой разницы в экспозиции, необходимой для съемки этих стихий). Тот же отпечаток, только меньшего размера или выполненный позже, можно приобрести и за более скромную сумму: например, на ноябрьских торгах Sotheby’s в Париже он оценен в 60–80 тыс. евро.

Следующий этап, когда фотография усиленно пыталась подражать живописи и стать ей равной, — пикториализм рубежа XIX—XX вв. (очень популярный и в России). Пикториалисты использовали новые технические приемы (дающие мягкий фокус объективы, специальную обработку отпечатка), чтобы максимально приблизиться к своим коллегам импрессионистам и художникам модерна. Призрачный и переливающийся «Лунный свет», запечатленный на воде в 1904 г. Эдвардом Штахеном, был продан за 2,9 млн долл. — это рекорд для фотографии. Однако главное — не технические ухищрения, а художественный подход к предмету изображения — выразил портретист Надар: «Фотография — замечательное открытие… Теория может быть изучена за час, основы техники — за день… Но чему нельзя научить, так это чувству света. Чтобы получить сходство, а не банальный портрет, вы должны вступить в союз с позирующим, почувствовать его мысли и сам его характер». (В прошлом месяце его «Пьеро с фруктами» продан за 542 тыс. долл. вместо предполагаемых 150—200 тыс. долл.)

Подступая к фотографии ХХ в., стоит оставить попытки выстроить хронологию ее развития или перечислить все имена и направления. Именно в эпоху модернизма фотография перестала состязаться с живописью и начала использовать новые образы, новые ракурсы, ставить перед собой новые цели.

Трудно спорить с апологетами фотографии, когда они говорят, что все новейшие течения ХХ в. — футуризм, кубизм, конструктивизм, сюрреализм, оп-арт — изобрели фотографы. Эдвард Мэйбридж придумал снимать движущиеся объекты (что оказало влияние как на художников-классиков, которые вынуждены были пересмотреть приемы изображения лошадей в галопе, так и на футуристов); его «раскадровки» стоят ныне свыше 100 тыс. долл. Александр Родченко создавал свои авангардные фотоколлажи из реальных плоскостей и предметов и использовал крупные планы и резкие ракурсы («Парк в Сокольниках» авторской печати продан за 300 тыс. долл.). Манн Рэй делал беспредметные фотограммы, отказавшись от камеры, а заодно и от воспроизведения глубины пространства (его самая дорогая фотография стоит более полумиллиона долларов, рэйография — свыше 400 тыс. долл.).

Но параллельно всему этому развивался и другой поток фотографии, который можно назвать документальным, или репортажным. Главным его представителем в Старом Свете был Анри Картье-Брессон — первый фотограф, которого допустил в свои стены Лувр, организовав в 1954 г. триумфальную выставку мастера. Еще раньше, в 1947 г., его снимки показал МОМА (Музей современного искусства Нью-Йорка). «Решающий момент» — кредо Картье-Брессона, которое стало заглавием его книги, знают все фотографы мира. Сделать снимок в самый эмоционально напряженный момент, организовав его так, чтобы все формальности композиции были подчинены внутреннему значению события, — вот что было целью Картье-Брессона. Его снимки настолько естественны и виртуозны, что родилась даже легенда о том, что фотограф якобы никогда не кадрировал их, но на самом деле это неверно. В середине ноября в Париже фонд Анри Картье-Брессона будет продавать 100 отпечатков из своей коллекции на торгах Christie’s. Среди них — «За вокзалом Сан-Лазар» с прыгающим через лужу мужчиной; этот отпечаток фотограф предназначал для упомянутой выставки в Нью-Йорке в 1947 г. и слегка изменил по сравнению с вариантом 1932 г. (эстимейт до 250 тыс. долл., снимок может стать самым дорогим для фотографа). Фонд Анри Картье-Брессона хранит его негативы и всю информацию об отпечатках с них; на обороте каждого из тех, что предлагаются к продаже, — круглая печать фонда, гарантирующая подлинность, количество тиража, и провенанс.

В Новом Свете фигурой, равной по значению Картье-Брессону, является, пожалуй, Алфред Стиглиц — впрочем, его снимки производят впечатление не скрытой эмоциональностью, а подробностью деталей, «правдой жизни». Журнал Camera Work, который издавал Стиглиц в Нью-Йорке в 1910–1920-х гг., — это Библия фотографа и, более того, зеркало художественной эстетики тех лет; в прошлом месяце подшивка журнала была продана на торгах Phillips de Pury за 398 тыс. долл., вдвое дороже эстимейта. Чтобы продемонстрировать независимость своего творчества от сюжета, в 1920-х гг. Стиглиц снимал облака, придя к абстракции. В эти же годы Эдвард Вестон начал снимать обнаженных в песчаных дюнах, добиваясь завораживающего ритма упругих линий (самая дорогая его «Обнаженная» стоит 1,6 млн долл.). Вершин пейзажной фотографии достиг чуть позже Ансел Адамс; относящаяся к той же группе фотографов «f/64» (значение диафрагмы, обеспечивающей максимальную детальность и глубину съемки) Доротея Ланг делала социальную фотографию, снимая рабочих времен Великой депрессии.

С середины века сформировалось еще одно направление фотографии, совсем уже не имеющее отношения к живописи, — фотография моды. Ричард Аведон, Ирвин Пенн и Хельмут Ньютон — «три кита» этого направления; их фотографии продаются за сотни тысяч долларов, и это далеко не ценовой предел. Каждый из них на протяжении 1960—1980 гг. получил выставки в крупнейших музеях мира.

Перечисленные выше имена (и целый ряд тех, кого назвать не удалось) — это основа арт-рынка фотографии. Благодаря тому что наследие фотомастеров ХХ в. хорошо изучено, тиражи пересчитаны, написаны сотни книг и проданы тысячи снимков, фотография превратилась почти в идеальный объект для инвестиций.

Современная фотография так же многолика, как и современное искусство. Она то движется к предельной субъективности (как в работах Нэн Голдин, снимающей себя после бурной вечеринки или своих дружков-наркоманов), то эту субъективность имитирует (как у Синди Шерман, которая примеряет на себя какой-либо «образ» и в нем снимает сама себя, рекорд для ее работ составляет 3,7 млн долл.). Или старается быть предельно объективной — как в случае с «дюссельдорфской школой» и ее главным представителем Андреасом Гурски, который пользуется сложнейшими технологиями и создает «портреты» сотен и тысяч однотипных предметов (от кроссовок в магазине до зрителей на стадионе, рекорд — 3,3 млн долл.). Современная фотография использует новые технологии в той же мере (или без меры), что и contemporary art, и иногда вызывает тот же вопрос: а искусство ли это вообще? Ответ на него можно оставить теоретикам; практика же показывает, что на арт-рынке современная фотография ведет себя даже устойчивее современной живописи.

В нынешнем году исполняется 40 лет регулярным фототоргам на Sotheby’s. Те, первые, торги проходили в Лондоне; теперь, почти полвека спустя, аукционный дом объявил «центром мировой фотографии» Париж и будет проводить здесь свои специализированные торги дважды в год. Осенние торги дома совпадают по датам с главной французской ярмаркой фотографии Paris PHOTO, которая пройдет в этом году в 15-й раз, и впервые — в Гранд-Пале, самом главном выставочном пространстве Парижа. Отличная возможность убедиться, насколько популярна ныне фотография — как искусство и как арт-актив.